Шансон: музыка безнадежных

Не станем вдаваться в историю русской блатной песни: еще на сломе веков издавались сборники "каторжной песни", которая впервые прозвучала в постановке Горького "На дне" (а это 1902 год), были они популярны у собирателей всякого замшелого фольклора и раньше, и так далее. Вон, тот же Куприн в "Яме" (1909 -1915) цитировал блатняк:

Но именно в период революционный – среди уличной трупной гнили, среди выстрелов красных и выстрелов белых, среди распада и разложения – обрела блатная музыка самую свою большую популярность. В ней смешалось все: от визга клезмерского идиша до бряцания цепей северных каторжан. Из "ям" и со "дна" блатняк перекочевал на сцену – сатирические блатные куплеты и жестокие романсы, воспевавшие жизнь жиганов, урок и босяков исполняли тонкие и хрупкие юноши, одетые во фраки, красившие губы. Был среди них одним из самых популярных Михаил Савояров, известный также как "рвотный шансонье", достойный ученик "говняного поэта" Петра Шумахера. Званием своим Савояров гордился, а получил его, скорее всего, за умелое и правдоподобное, со всеми физиологическими подробностями, изображение на сцене выпивохи в сценке.

А параллельно с укрывшимися от хаоса и смерти шансонье, плясавшими на потеху кабачной элиты, работали над слогом и всяким прочим младосимволисты, и догорал уже Серебряный век. И шансонье, и новых символистов, уставших от окружающего и запутавшихся в нем, объединяло стремление мифологизировать постылую реальность, и в этом желании они часто пересекались. Часто, зная, что кто-то из символистов находится в зрительном зале, Савояров вступал с ними в игру – читал пародии на их стихи или на ходу сочинял и выплевывал в них куплеты. Александр Блок был известным почитателем эксцентричного Савоярова, частенько хаживал к нему на концерты, заимствовал эту обреченную цыганщину жестокого романса к себе в творчество и даже свою "12" написал с расчетом на то, что читаться поэма будет в "савояровской манере". Но в последнем ждало Блока разочарование: сам он читать в савояровской манере не хотел, а жена его, Любовь Дмитриевна хотела, да не умела.Считается, что именно Савояров является автором одной из самых известных блатных песен "Алеша, ша!"

Но несмотря на бешеную популярность в десятых и двадцатых – а Савояров давал концерты едва ли не каждый день, еще к тому же продавалась и сувенирная продукция с его портретами – к тридцатым несчастный эксцентрик был уже почти забыт. Его попытка сотрудничества с советской властью провалилась, а позже его паясничанья попали под ужесточение цензуры и стали невозможны в сталинском государстве. От Савоярова не сохранилось ни одной граммофонной записи, остались лишь ноты и сборники куплетов. В сорок первом году Савояров погибает от разрыва сердца прямо на улице, во время бомбежки.

Это сокращенное письмо Якова Ядова прокурору Советского Союза Андрею Януарьевичу Вышинскому. Ответа на письмо Ядов не получил, а в скором времени и вовсе скончался.

После этого у них состоялся многозначительный разговор. Ядов процитировал Фета. И начал как бы свою исповедь: "Если говорить всерьез, так я посетил сей мир совсем не для того, чтобы зубоскалить, особенно в стихах. По своему складу я лирик. Да вот не вышло. Вышел хохмач. Никто меня не учил, что во всех случаях надо бешено сопротивляться жизни. Наоборот, мне внушали с самого детства, что следует гнуть перед ней спину. А теперь поздно. Теперь лирика течет мимо меня, как река в половодье, и я могу только любить ее и завистливо любоваться ею издали. Но написать по-настоящему не могу ничего. Легкие мотивчики играют в голове на ксилофоне".

А потом жизнь Ядова оборвалась, и вы уже знаете, как.

Некоторые из песен Ядова пел также и Вадим Козин, специально для него были написаны "Краше нет на свете нашей любы" и восхитительная "Смейся, смейся, громче всех".

Начинал свою карьеру Козин, как и другие шансонье, в двадцатых – был тапёром в кинотеатре. Уже к тридцатым его популярность достигла такого масштаба, что за его пластинками выстраивались огромные очереди.

В отличие от Ядова и Савоярова он не только благополучно дожил до войны, но популярность его только выросла – он дал сотни концертов для советских солдат и даже выступил вместе с Марлен Дитрих перед Сталиным, Черчиллем и Рузвельтом на Тегеранской конференции. Но после войны все изменилось.

А сразу после войны Козина сослали в лагерь, на Колыму.Возможно, причиной, по которой Вадим Холодный, он же Козин, впал в немилость – конфликт с Берией, антисоветская пропаганда и гомосексуальность. Возможно, что все три сыграли определенную роль в трагедии, что произошла с ним в сорок пятом, ведь по 154 статье (мужеложство) часто судили и гетеросексуальных врагов народа. Но дневники шансонье и вторая ссылка позволяют судить о том, что все-таки причина ареста и уголовного дела была именно в гомосексуальности Козина.Вот, например, дневниковые записи Козина. Первая – о невозможности творческой реализации, а вторая – о розовых огурцах, которые, видимо, что-то символизируют.

Козина как гомосексуала упоминает и лагерный летописец Варлам Шаламов:

– Вот поступил донос от Козина, что режиссер Варпаховский разрабатывал планы первомайской демонстрации в Магадане – оформить праздничные колонны как крестный ход, с хоругвями, с иконами. И что, конечно, тут затаенная контрреволюционная работа. Мадам Рыдасовой на заседании эти планы не показались чем-то криминальным. Демонстрация и демонстрация. Ничего особенного. И вдруг – хоругви! Надо было что-то делать; она посоветовалась с мужем, Муж, Иван Федорович, – человек опытный – сразу отнесся к сообщению Козина в высшей степени серьезно.

– Он, наверное, прав, – сказал Иван Федорович. – Он пишет и не только насчет хоругвей. Оказывается, Варпаховский сошелся с одной еврейкой – из актрис. – дает ей главные роли – певица она... А что это за Варпаховский?

– Это – фашист, из спецзоны его привезли. Режиссер, у Мейерхольда ставил, я сейчас вспомнила, вот у меня записано. – Рыдасова порылась в своей картотеке. Этой «картотеке» обучил ее Иван Федорович. – Какую-то «Даму с камелиями». И в театре сатиры «Историю города Глупова». С 1937 года – на Колыме. Ну, вот видишь. А Козин – человек надежный. Педераст, а не фашист.

Первый срок Козин отбыл сравнительно легко: вышел досрочно, в графе "статья" был поставлен прочерк, что давало ему шанс вернуться на эстраду. Но через девять лет после освобождения, в 1959, он вновь отправляется на зону по той же статье. В 1968, когда он вышел с зоны, Козин принимает решение остаться в Магадане навсегда – дальше уже не сошлют.

Поэтому направление Москва-Магадан было популярным у других советских исполнителей, стремившихся получить благословение шансонье. На девяностолетие Козина Иосиф Кобзон попытался организовать пышные торжества: собрал весь советский бомонд, привез в Магадан, организовал концертный зал, поставил на сцене огромный трон. Трон, предназначавшийся шансонье, завалили букетами цветов, но затаивший обиду на все советское Козин на свой вечер не пришел.

В 1956 году в Советский Союз прибыл с "визитом доброй воли" французский шансонье, друг СССР Ив Монтан. Монтана затаскали по Домам Культуры, Дворцам Краснознаменной Дивизии имени Моей Бабушки, напичкали застольями и утомили пламенными речами. Из Союза он уезжал рассерженным и раздраженным, по возвращении наговорил про СССР гадостей и "другом" быть перестал.

Вдумайтесь, французский шансонье исполняет песню про окурочек, подобранный советским зэком, про окурочек, вызвавший зависть у жену удавившего татарина и пассивного педераста.Впрочем, Алешковский даже не знал, что Ив Монтан поет "Окурочек", а когда узнал, был недоволен манерой исполнения, мол, Монтан ничерта не понимает, о чем поет. Ну в самом деле, откуда французу знать про опущенных, начальников, лагеря и колючку. А Монтан действительно ничего не понимал – когда общая знакомая певца и Алешковского посетовала: "что ж ты, Монтан, Алешковскому за исполнение не платишь", тот удивился – "А я, говорит, думал, что это древняя каторжная песня". Ну да, господин шансонье, именно поэтому в песне упоминается Ту-104, с которого, скорее всего, и занесло на зону окурочек. Но все-таки Монтан Алешковскому заплатил, и немало – на эти деньги он смог обустроиться в эмиграции, в Штатах.

Пела блатняк и другая француженка, Дина Верни. Верни – вообще невероятная женщина, повидавшая за свою жизнь, наверное, все: она родилась в Королевстве Румыния через год после смерти Николая Второго, а умерла в 2009 году – когда Россией уже год правил плюшевый Медведев. В юности она позировала Аристиду Майолю, дружила с Дюшаном, Бретоном, Матиссом, в войну участвовала во французском Сопротивлении, переправляла евреев через Пиренеи, а после войны стала галеристкой – в частности, она помогала Эрику Булатову. Кроме советского неофициального искусства, которое она коллекционировала, Верни полюбила и блатную песню, которую слышала от русских эмигрантов-интеллигентов. В 1975 году Верни записала целый альбом, где с восхитительным акцентом пела о конвоирах, Колыме и все тех же окурочках.

Самым загадочным обитателем пантеона блатной песни был Аркадий Северный. Алкоголик, наркоман, одесско-еврейский криминальный авторитет, любимый певец ЦК и мафии, он отбывал какой-то немыслимый срок на Колыме, отчего и получил свое прозвище, он греб наличность чемоданами –- такие вот про него ходили слухи. А он был простым юношей из Иваново, тщедушным, субтильным пареньком с жидкими волосами и гитарой. Никакого срока он не отбывал, авторитетом тоже не являлся, да и крови в нем еврейской никакой не было даже, только внешность соответствующая.

Дело в том, что как-то на Аркадия Звездина вышел антерпренер Рудольф Фукс. Фуксу так понравился тембр голоса Звездина, что тот решил придумать Аркадию сценический образ лукавого одессита, и репертуар Аркадию подобрал соответствующий. Выдумав Северному биографию, он поддерживал любые слухи о нем и плодил новые, что только способствовало популярности шансонье. Самый, наверное, красивый миф о Северном – выдуманная история о концерте для Брежнева.

Якобы, в одном курортном городке отдыхал генсек. Там же выступал и наш Аркадий. Леонид Ильич вздумал отправиться в город один, ничего не сообщив своей охране, и, естественно, заглянул в кабачок, из которого доносились чудные блатные аккорды – там он и встретил Северного. Далее все напились, конечно, и Аркадий с Брежневым вместе пели "Таганку", "Мурку", да много чего.

Или вот еще один анекдот. Рассказывают, что как-то на пьянке Северного спросили: "А знаешь ли ты, Аркаша, что поешь песни Высоцкого?". Тот знал. "А знает ли, Аркаша, Высоцкий, что ты поешь его песни?" Северный усмехнулся и набрал номер Высоцкого. Тот подтвердил, что не против и даже сыграл гостям по телефону несколько песен.Фукс организовал Аркадию несколько подпольных концертов, которые сразу же и записывались на пластинки.

Никаких чемоданов с наличностью не было – Северному часто платили "столом": кормили, напаивали и отпускали с богом, пьяного. В какой-то момент Аркадий пропадает – уходит от жены, ночует по парадным, скитается где-то, пьянствует и продолжает заниматься жизнетворчеством. Потом Аркадия кладут на реабилитацию – из всех слухов, что ходили про него, верным был лишь тот, что про алкоголизм. Но прямо из клиники его привозят на запись нового концерта и, конечно, снова наливают стаканы водки.

В 1980 году друг фарцовщиков, мелких жуликов, бродяг и всякой другой богемной интеллигенции скончался от инсульта.